Вровень с Европой. Как Удмуртия вошла в рейтинг ведущих регионов-молочников

Сейчас генетический потенциал коров в Удмуртии позволяет в год надаивать по 9–10 тысяч кг молока. Городскому читателю эта цифра может пригодиться при выборе молочных продуктов:  если  сделано в Удмуртии, то, скорее всего, сделано из натурального и свежего сырья, потому что объёмы получаемого молока позволяют не использовать сухое молоко и его заменители. А житель сельской местности вспомнит конец прошлого века, когда мечтой доярки был рубеж в три тысячи кг молока.

О том, как развивалось молочное производство в нашей республике, какого уровня оно сегодня достигло, корреспондент «АиФ в Удмуртии» беседует с Валентиной Мордановой, до недавнего времени работавшей главным зоотехником СХК «Молодая гвардия» Алнашского района.

Истоки молочных рек

«До конца 1990-ых такой показатель в надоях мог гарантировать рентабельность молочного животноводства. Если же корова за год молока давала меньше, то колхоз получал от неё убытки. Когда меня назначили главным зоотехником «Молодой гвардии», в колхозе не было ни одной коровы с такими надоями. Не случайно в районной сводке мы стабильно находились в числе замыкающих. На районный праздник 8 Марта, а в этот день традиционно чествуют передовых животноводов, я в райцентр поехала со свинаркой. Смотрела, как передовые доярки из соседних колхозов поднимаются на сцену за подарками и краснела от смущения. Вспомнился промозглый октябрь, когда в среднем на корову по ферме мы получали по 4,7 кг молока в сутки — козий, в общем-то надой. Вспомнились коровы, мордами пропахивающие бурду из силоса, сена, комбикормов и воды — все эти компоненты дневного рациона в кормушки сваливались в общей куче, и бедные животные даже толком напиться не могли», — говорит Валентина Морданова.

С устройства автопоилок и начались перемены: за год смогли повысить продуктивность каждой среднестатистической коровы на ферме на 940 кг. 1980-ые годы были периодом заката советской плановой экономики, когда производственные показатели мало влияли на качество жизни колхозников. Бесхозяйственность государство компенсировало дотациями, и все жили при относительном равенстве. За плохую работу председателя могли пожурить в райкоме партии, а животноводов — пристыдить члены народного контроля.

Светлана Стовбун, «АиФ в Удмуртии»: Вас тоже журили?

Валентина Морданова: Немного стерлась в памяти точная дата, в 1988 или в 1989 году к нам с проверкой приезжала группа народного контроля, которая желала выяснить причину невыполнения плана: по ферме мы не додавали 10 тысяч кг молока. Главным зоотехником я работала чуть больше года, но мне уже было досадно: не дело, когда кто-то ищет причины твоих ошибок. А причины были объективными. Колхоз содержал не только коров, но и свиней с овцами. При таком большом поголовье к середине зимы заканчивались и фуражные, и грубые корма. Тем не менее, скорректировать рацион в сторону эффективности тогда удалось, и мы не только выполнили, но и перевыполнили план на 10 000 кг.

В 1989 году появились в коллективе доярок первые трёхтысячницы, а в 1994 году первыми по району мы смогли получить 4000 кг. Сейчас надои от каждой коровы   стабилизировались на отметке 6 – 7 тысяч

— А повышение продуктивности коров влияет на качество молока?

— На качество молока влияет качество кормов. А рост продуктивности животных   обусловлен их высоким генетическим потенциалом. Другое дело, что такие животные более требовательны к содержанию, уходу и кормлению. А большинство животноводческих ферм в колхозах республики построены в расчёте на менее привередливых коров. Реконструкция этих помещений, в основном проведенная в рамках национального проекта «Развитие АПК», имела смысл косметического ремонта. После такой реконструкции в них мало изменился микроклимат, потому что сохранились высокая влажность и низкий объём воздуха. Плюс не всегда добросовестные кадры. Всё это становится причиной частой заболеваемости коров маститами. Но молоко от производителей закупается по жёстким стандартам. Продукция нашего колхоза этим стандартам соответствовала.

Вечные ценности

— Вы упомянули о кадрах. Принято считать, что сельское хозяйство выбирают    малоамбициозные люди, готовые смириться с невысоким уровнем зарплаты — в этой отрасли оплата труда традиционно уступает другим отраслям. Тенденции, готовые опровергнуть этот стереотип, ещё не наметились?

— Общественные стереотипы изживаются десятилетиями, а сельское хозяйство очень консервативная и, значит, по-прежнему непрестижная отрасль. Такой она была в годы моей молодости, и я мечтала получить гуманитарное университетское образование.  Однако помешали этому раннее сиротство и поспешное замужество. Мне было трудно смириться с судьбой. Хотя мне нравилась моя работа, до 50 лет щемило сердце, когда проезжала мимо здания Удмуртского госуниверситета. Потом внутренний конфликт угас, хотелось работать и после 60-летия, но в сельской местности сильна зависимость от общественного мнения. А мнение это приняло осуждающий характер, и я покинула производство.

В последние четверть века сельское хозяйство Удмуртии сделало огромный технологический рывок и объективно нуждается в грамотных специалистах. Я имею в виду не только зоотехников и агрономов. При существующей высокопроизводительной технике нужны грамотные механизаторы. И при таких высокоудойных и довольно капризных коровах — доярки с соответствующим образованием. А оплата труда в отрасли изменилась. Механизаторы в период полевых работ могут заработать 70–80 тысяч рублей. Доярки при высокой загруженности и соответствующих результатах получают до 50 тысяч рублей. Понятно, что речь идёт о тех хозяйствах, где уровень производства   высокий.

Вопрос престижности труда зависит не только от уровня зарплаты. Общественное уважение к крестьянскому труду исчезло по той причине, что ценности искажены. В советское время крестьянин и рабочий были героями газетных страниц и телепередач. Сейчас их труда не замечают — не модно. Вот я за вручённую медаль благодарна не потому, что обо мне вспомнили. Эта медаль моим внукам и правнукам станет ориентиром   в выборе жизненных приоритетов.

Село живёт!

—  Вернёмся к началу разговора. По валовому приросту надоев Удмуртию опередили только Татарстан и Краснодарский край. По опросам общественного мнения в рейтинге   уровня жизни эти регионы занимают первые места. А как живётся сельскому труженику в Удмуртии?

— В нашем Нижнем Асаново есть ФАП, школа, магазины, дом культуры, неплохая дорога проложена до райцентра, с которым налажено автобусное сообщение. В малонаселённых пунктах многих из перечисленных мною благ цивилизации нет. И всё потому, что в них вначале расформировали производство, и люди трудоспособного возраста разъехались. Остались преимущественно пенсионеры.

— Почему одни колхозы смогли сделать технологический рывок и встать вровень с европейскими коллегами, а другие попросту развалились? Ведь в 1990 году, когда сельское хозяйство республики перешло на рыночные рельсы, стартовые позиции у всех были равными.   

— Объяснить эту ситуацию можно современными терминами про эффективный и неэффективный менеджмент. Я же использую слово «порядочность». В тех колхозах, где у руля в переломный момент находились порядочные и честные председатели, производство сохранилось и развилось. А председатели с частнособственническими интересами попросту пустили нажитое по ветру.

Смотрите также:

• Забытый крестьянин. Почему ферму предпочитают обходить стороной? →
• Почему удмуртские буренки больше не влияют на цену молока →
• Фермер 21 века. Что мешает ему накормить страну? →