Классика попала в нейросеть? Как открыть мир удмуртской литературы

С 1926 г. в Удмуртии издаётся журнал «Кенеш» («Совет»). На его страницах – знаковые произведения удмуртской литературы и новые имена.

Главный редактор журнала Анастасия Шумилова рассказала о том, как классические произведения соседствуют с современными, о чём авторы писали прежде, а что их волнует сейчас, можно ли узнать себя в произведениях прошлого и как в мир литературы приходят нейросети.

Язык, понятный всем

Марина Медведева, «АиФ в Удмуртии»: На своей странице вы рассказали, что нейросеть перевела с удмуртского языка на русский книгу. Как родился этот проект и как вам кажется, получился ли перевод?

Анастасия Шумилова: Я знала о нейросетях, но не думала, что их можно как-то связать с удмуртской литературой. Однажды на вечере коротких лекций, организованном молодёжной организацией «Куара», я слушала доклад студента Уральского университета Егора Лебедева. Он специально приехал из Екатеринбурга, чтобы рассказать, как цифровизация и технологии могут помочь в сохранении языка. И открыл для меня целый мир. Егор отправил мне образцы того, как нейросеть, ещё необученная удмуртскому языку, переводит тексты на русский. Сначала – записи из соцсетей (и с ними нейросеть хорошо справилась), затем – текст классика Геннадия Красильникова (в этом случае получилось чуть хуже, но тоже неплохо). В итоге мы решили перевести на русский язык какую-нибудь книгу. Выбор пал на сборник рассказов «Перепеч» Багая Аркаша, потому что мы как раз готовили публикацию для журнала к 120-летию писателя. Мне было очень интересно, как нейросеть справится с такой задачей, так как произведение было написано в 1927 г. Язык у книги довольно специфичный, а орфография, пунктуация отличаются от современной. Но, надо сказать, что перевод получился неплохой.

– Вы сказали, что язык у книги довольно специфичный. Почему?

– Для этого сначала стоит остановиться на том, как развивался удмуртский литературный язык. Есть несколько групп диалектов: северные, центральные, южные. Есть и периферийно-южный диалект – туда входят говоры, на которых разговаривают удмурты, живущие в Татарстане, Башкирии. Просветители и писатели, работавшие в конце XIX – начале XX вв. (Иван Яковлев, Трофим Борисов, Кузебай Герд, Кедра Митрей и др.), пытались выработать литературный язык, который будет понятен всем. Если посмотреть книги 1920-1930 гг., то можно увидеть рядом с каким-либо словом ещё одно, в скобочках. Это означало, что так оно звучит на другом диалекте. Сейчас мы публикуем в журнале тексты на литературном языке. Но если автор использует диалектное слово, то мы всегда оставляем, чтобы показать разнообразие языка. Это важно, так как я заметила, что люди, использующие в речи диалект (например, северный), считают свой удмуртский каким-то неправильным. Так не должно быть. Да, должен быть образец, литературная основа, но диалекты обогащают язык. К тому же язык – это живой организм, он постоянно развивается, появляются неологизмы. И часто для описания явления, для которого нет литературного слова, можно использовать диалектное.

Не только про колхозы

– О чём писали авторы раньше и что их волнует сейчас?

– Когда в школе я читала книги на удмуртском языке, то мне казалось, что все они – про становление колхозов. И это действительно распространённая тема. Удмуртская литература начала бурно развиваться после революции. В своих произведениях писатели хотели отразить новую жизнь. Литература несла просветительскую функцию. Но не только об этом писали. Недавно я открыла для себя очень интересного автора – Макара Волкова. Он работал как раз в этот период. Как многие, был репрессирован. У него есть удивительное произведение «Парсь Петя» («Петя – свинья»), которое было опубликовано в 1927 г. Сейчас мы бы назвали этот жанр true crime, иными словами – рассказ о реальном преступлении. Писатель был в суде. Судили мужчину, который называл себя Христом, ходил по деревням и говорил, что скоро наступит конец света. Люди продавали всё своё имущество и уходили за ним. Автор описывает разруху, голод, состояние потерянности человека в таких страшных обстоятельствах.

Сейчас авторы пишут как о чувствах и переживаниях, понятных всем людям вне зависимости от их этнической принадлежности, так и о проблемах сохранения удмуртского языка и культуры, о любви к родной деревне. Они выражают печаль от исчезновения родных поселений. Это же потеря культуры и идентичности. Писатели также обращаются к истории своего народа, края, осмысляют исторические события уже с точки зрения современного человека.

– Сейчас много возможностей учить язык, есть интересные проекты. В чём причина исчезновения языка?

– Я живу в мире, наполненном удмуртским языком. Я говорю на нём в семье, на работе, с друзьями, я погружена в литературу, знаю, сколько проектов есть для его популяризации. А потом приезжаю в деревню, которая считается культурным центром, и вижу, что дети перестают говорить по-удмуртски. В чём причина – я не могу для себя ответить, нужно проводить исследования. Недавно я проводила семинар по поэзии на слёте удмуртских юнкоров. Была очень удивлена, когда заметила, что прежде чем что-то сказать, дети явно сначала переводили слово или фразу с русского на удмуртский.

– Каких авторов публикует «Кенеш»? Насколько востребован сейчас журнал?

– Наш журнал единственный, можно сказать, академичный, в котором печатаются произведения самых разных жанров. Наша задача – представить всё разнообразие удмуртской литературы. Важно показать её современный срез, но при этом не забывать про творчество классиков.

Я искренне люблю наш журнал. В студенчестве он казался слишком серьёзным. А сейчас я хочу сломать стереотип о том, что «Кенеш» может быть интересен только возрастным читателям, чтобы заинтересовать удмуртской литературой более молодую аудиторию. Например, три года у нас печатался чудесный роман современной писательницы Дарали Лели «Зорнамер но Занна» в жанре young adult (истории о молодых взрослеющих людях). Это прекрасная и трогательная история взросления двух сестёр в удмуртском альтернативном мире прошлого. Мне хочется показать всем, что современная удмуртская литература существует, есть много хороших произведений. И я стараюсь на разных платформах об этом рассказывать.

Соцсети и Telegram

– Где и как вы рассказываете об удмуртской литературе?

– Я открыла книжный клуб, который назвала «Молот-шоу», так как журнал «Кенеш» несколько десятков лет назывался «Молот». Мы снимаем выпуски в студии интернет-телеканала «ДаурТВ» и выкладываем в социальную сеть. Я приглашаю разных участников, чтобы обсудить то или иное произведение. В этих выпусках мы часто шутим, сравниваем описанные авторами события с нашей современностью. Например, часто задаёмся вопросом: а изменился ли народ за десятки лет? Пришли к выводу, что жизнь меняется, а вот люди – не особо. Порой смешно, а иногда и грустно узнавать себя в героях произведений прошлого. В «Молот-шоу» я стараюсь приглашать разных людей. Однажды мне написал стендап-комик Женя Сидоров. Он сам из Якшур-Бодьи, сейчас живёт не в Удмуртии, выступает с концертами по всей России. С ним мы сняли выпуск на русском языке, обсудили первый удмуртский роман – «Секыт зӥбет» («Тяжкое иго»), автор – Кедра Митрей. Считаю, что если кто-то заинтересуется литературой после просмотра этого выпуска, то уже будет хорошо.

Ещё один путь, который я использую для популяризации литературы, – это канал в Telegram. Я назвала его «О чём поёт вотячка». Так называется русскоязычный сборник стихов первой удмуртской поэтессы Ашальчи Оки (Акилины Векшиной), изданный в 1928 г. Я в неформальном ключе пишу про литературу, ищу интересные факты про писателей, произведения, культуру, язык. Сейчас у канала больше тысячи подписчиков. Пишу я на русском языке, чтобы расширить аудиторию. Часто бывает, что удмурты, которые не знают родной язык, начинают интересоваться корнями и учить язык, уже будучи взрослыми.

– Как к вам пришла любовь к литературе?

– Настоящая любовь к удмуртской литературе пришла не сразу. Моя мама – библиотекарь. В детстве я много времени проводила у неё на работе. Но тогда удмуртской литературой не увлекалась. В школьные годы и во время учёбы в университете – на факультете удмуртской филологии УдГУ – тоже не было такого трепетного отношения к удмуртским произведениям. Читала, потому что надо, наверное, тогда ещё не доросла до удмуртской литературы. А вот сейчас перечитываю книги из школьной программы и наслаждаюсь языком, мастерством писателей.