Голоса прошлого века: записи военнопленных удмуртов хранятся в аудиоархивах

Война как источник… знаний

Виктор Денисов, научный сотрудник отдела междисциплинарных и прикладных исследований Удмуртского института истории языка и литературы (УИИЯЛ УрО РАН): - К столетию Первой мировой войны было поднято много материалов, в том числе и о проведении фонографических записей военнопленных удмуртов в Австро-Венгрии. Тогда в плену оказались более 2,5 млн солдат 60 национальностей - из Африки, Азии и со всей Российской империи. Знаете, до сих пор австрийские учёные испытывают чувство неловкости за условия создания их богатейшего архива. Но надо понимать, что плен в Первой мировой войне был иным, нежели во Второй мировой. Он тоже был суров, поскольку ни одна страна Европы не была готова к тому, чтобы разместить на своей территории такое количество военнопленных. Сначала пленных привлекали к сельхозработам, потом к более квалифицированному труду в промышленности, в строительстве и даже работам прифронтового характера. Тех, кто отказывался, даже расстреливали публично. Но жестокой идеологии уничтожения ещё не было.

В это время учёные Германии и Австро-Венгрии пытливо работали: в берлинском архиве была задача - собрать со всего мира как можно больше этнографических и лингвистических материалов. Война прекратила их научные поездки, но дала возможность активно работать в пределах своей страны - так специальные созданные фонографические комиссии стали заниматься отбором информантов. В Австро-Венгрии записи удмуртов, например, проводились в 4 лагерях. А Германии примерно в 30 лагерях было записано в эти годы более 2000 информантов различных национальностей.

Немцы много писали на восковые валики (на фонограф) и на граммофон, что было сложнее, поскольку стационарное оборудование требовало отдельного помещения. Зато и качество записи гораздо лучше: сейчас мы можем послушать голос Кузьмы Пушина из деревни Сяртчигурт Увинского района в прекрасном качестве. Запись звучит как современная.

Юлия Ардашева, АиФ-Удмуртия: - Сколько удмуртских военнопленных было тогда записано?

- В Австро-Венгрии было записано 30 военнопленных удмуртов (в Германии меньше). И они уникальны: Василий Семенов, уроженец Кукморского района Татарстана напел 170 песен! Его земляк Шактин Баймет записал 30 песен. Ценность этих записей для современных исследователей безусловна: это образцы речи столетней давности, манеры исполнения песен. Кое-где они сохранились до сих пор - жители деревень Кукморского района, откуда были информанты, говорили мне, что они до сих пор поют так же, что бывает нечасто.

Как анекдоты помогают изучать историю?

Читайте на АиФ

- Доступ к этим записям европейцы предоставляют спокойно?

- У них нет жёстких ограничений. Специалисты просто подписывают договор о том, что записи будут использоваться в научных целях, не будут передаваться третьим лицам и для коммерческого использования. А нам важно, чтобы записи европейских архивов вошли в наши республиканские коллекции. Для этого Удмуртский институт истории языка и литературы УрО РАН принимает определённые шаги: например, заключен договор с фонограммархивом Австрийской академии наук о сотрудничестве. Мы будем совместно издавать записи удмуртских военнопленных: будет их описание, приложен «звук» на DVD - так они могут стать достоянием общества.

- Работа с записями военнопленных началась в ожидании столетия Первой мировой?

- Если говорить о европейских учёных, они вели её методично до 1952 года: первая работа по ним была издана в 1918 году австрийским композитором Робертом Лахом, который положил записи на ноты. В 1926 году он опубликовал более подробное исследование удмуртских записей, а переводы песен дал венгерский академик Бернат Мункачи, который знал удмуртский язык.

Что касается моего вхождения в эту тему, то 2007 г. я был на конгрессе Международной Ассоциации звуковых архивов: она работает под эгидой ЮНЕСКО и разрабатывает принципы, стандарты и стратегию сохранения мирового звукового наследия. Тогда я понял, насколько серьёзно это дело, и что оно стоит в России на очень низком уровне. Поэтому начал заниматься удмуртскими записями, исследовал их: этому способствовало знание языка, аналоговой звукозаписывающей техники, современных технологий.

Звуковые архивы

- Работа в звуковых архивах - область специфическая и требует знаний о том, что такое звук, что такое раритетные носители, и, конечно, нужно владеть языком оригинала. Сначала я занимался исследованиями в Петербурге: фонограммархив Пушкинского дома (Институт русской литературы) - старейший в России и третий в мире после Венского и Берлинского. Потом появились контакты с Берлинским звуковым архивом, сейчас сложилось хорошее сотрудничество с фонограммархивом Австрийской академии наук.

Сначала работу в архивах я воспринимал как хобби, но в 2007 году западные партнёры пригласили меня в международный проект - так началась исследовательская деятельность, и в настоящий момент мною опубликовано более 50 статей по этой тематике.

В этом году меня пригласили читать лекции в МГУ о технологиях сохранения звукового контента. Это единственный вуз, который принял такую учебную дисциплину и на таком уровне относится к этой теме, которая для меня стала уже делом жизни.

- Вы упомянули фонограммархив Пушкинского дома. Имел ли к нему отношение Дмитрий Лихачёв?

- Да, конечно, и он понимал, что первые записи будут разрушаться, и ещё в 80-х годах предложил звуковым архивистам переписать все записи, которые находятся на восковых валиках (тогда ещё была техника, способная их воспроизводить), переписать на немецкие магнитные ленты. А качество советских оставляло желать лучшего, и у нас практически не было нужных условий для сохранения магнитных лент... Так, благодаря авторитету Дмитрия Сергеевича, фонограммархив Пушкинского дома получил достаточное количество немецкой плёнки, на которую и переписал звуковые архивы. Теперь задача - перевести их в цифровой формат.

Академик из лагеря. Как сложилась судьба литературоведа Дмитрия Лихачева

Читайте на АиФ

Удмуртский проект

- В 2008 году мы с моим коллегой из Голландии получили первый грант Британской библиотеки, в 2010 - второй грант, и я предложил УИИЯЛ создать современную лабораторию по сохранению звукового контента: край удмуртский известен своими песнями, и фольклорный архив собирался почти 60 лет. Но эти большие и богатые коллекции были на кассетах. Чтобы привести их в состояние надёжной сохранности, надо было создать современную лабораторию, оснащённую аналоговой аппаратурой, современным компьютерным оборудованием. Такая лаборатория появилась, и в течение двух с половиной лет мы оцифровали практически все аналоговые записи на магнитных плёнках - теперь они находятся в цифровом виде в системе международных стандартов. Сейчас есть договор с Национальной библиотекой УР о том, чтобы оцифровать в лаборатории УИИЯЛ записи из её коллекции.

- У вас захватывающе интересная работа...

- Да, но, к сожалению, за рубежом её знают лучше, чем у нас в России. Хорошо, что в Удмуртии нашёлся такой директор института как Алесей Загребин, поддержавший тему, создавший лабораторию. Теперь предстоит серьёзная работа по созданию каталога наших звуковых архивов: надо разработать такую его структуру, которая была бы актуальна всегда. Сложность в том, что в России стремятся придумать свои принципы создания баз данных и каталогов. Но, не имея своего программного продукта, мы вынуждены использовать то, что нам предлагает мировое архивное сообщество. Хотя это ущемляет нашу гордость, импортозамещение здесь невозможно. Да и цель у нас общая: сохранение мирового звукового наследия для будущих поколений.