Александр Дворецкий давно жаждет показывать их абсолютно бесплатно всем людям, но власти Ижевска не могут найти под удивительный музей кусок земли. Многочисленным чиновникам невдомёк, что в цивилизованном культурном пространстве музеев должно быть много, и они должны быть разными.
Необычный музей
«Да знаем мы этого старьёвщика, барахольщика и неадекватного клоуна», - поначалу эти оскорбительные слова больно ранили Александра Павловича.
- Нет, ребята, всё не так! Всё не так, ребята! - вслед за Высоцким повторял Дворецкий. Раньше с силой, с надрывом и желанием вцепиться в горло обидчику... Теперь Дворецкий оппонирует невеждам спокойней. Но при этом, когда говорит, то в глазах, как будто вода просачивается из родника, появляются капельки.
- Теперь чинуши меня побаиваются, - усмехается он. - Поняли, что у меня всё серьёзно и то, что я не сдамся и пойду до конца.
Дворецкого можно назвать «поперечником», зачастую плывущим против течения, когда большинство людей готовы прекратить грести и опустить руки.
Его даже можно назвать воплощением одного из героев Шукшина. Правда, у Василия Макаровича были чудики, а в музее Дворецкого есть «Чудак» - старый микроавтобус.
- Честный, умный, добропорядочный, активный, креативный, - расшифровывая смысл названия, Дворецкий хохочет, но вскоре меняется в лице. - А если совсем серьёзно, то я трудолюбивый, талантливый человек, и мне унизительно ходить по разнокалиберным чиновникам и клянчить у них землю под музей. Я же прошу участок не под торговый центр…
Треугольники с фронта
- Честно говоря, я всегда хотел быть первым, - Дворецкий оглядывается в красноярскую юность, где и надо искать истоки его беспокойства. - Окончив восемь классов, я пошёл учеником токаря на камвольно-суконную фабрику в Красноярске. Мне всегда всему хотелось научиться очень быстро. Учитель, бывает, отвлечётся, а я уже успел все резцы сломать и сжечь все сверла. «Сашка! Если ты вечно будешь спешить, из тебя никто толком не получится!» - орал на меня наставник Константин Максимович Драпков. Но он не отказался от меня, не прогнал. Видать, чуял интуитивно, что есть у парнишки способности.
Наставника своего Дворецкий упомянул неспроста.
- Мой музей хранит живую память о людях, которых уже нет в живых. О тех, кто создавал великую страну, жил, работал, как мой незабвенный Драпков. О тех, кто воевал в Великую Отечественную, в Афгане или в Чечне. Вот ранец офицера-десантника, который брал дворец Дудаева в Грозном и погиб при штурме. Бабушки до сих пор несут мне письма-треугольники, которые писали их мужья, сгинувшие на фронтах. И что теперь, мне всё это выбросить? - восклицает Дворецкий и пускается в эмоциональный монолог. - Ни за что! Эту мою и вашу память я не хочу предать. Я хочу передать её потомкам. Чтобы и меня тоже помнили. Я же не вечный. Сегодня Россию снова пытаются изолировать, и враги готовы ставить свои ракеты и штурмовики у наших границ. И мне кажется, что мой музей способен пробуждать у молодёжи интерес к Родине и воспитывать патриотические чувства. Ранец погибшего офицера и письма с фронта могут сделать людей правильней, сильней, воспитывая любовь к Отчеству! Мой музей пусть небольшой, но твёрдый стержень, который не позволит, чтобы нас погубили. С его помощью можно попробовать вытащить людей из той трясины, в которую нас стараются толкнуть. Наверное, поэтому большинство из тех, кто приходит в музей, подбадривают меня: «Держись! Борись! Иди до конца и не сворачивай с выбранного пути!».
Пуговица и «Победа» равны
Музей советской эпохи начался, как ни странно, с денег - с государственного кредитного билета достоинством в 1000 рублей образца 1918 года.
- Мужик один отдал ещё в 1985 году, - уточнил Дворецкий, собравший за три десятка лет около 30 тысяч музейных экземпляров.
Видимо, эти две символичные «тридцатки» назвали «цену» всей коллекции. Некий московский бизнесмен предлагал Дворецкому 30 миллионов рублей «за весь твой хлам». «Музей не продаётся», - отрезал лихому покупателю хранитель.
- Я не выношу, когда музейные вещи называют хламом! Любую вещь из 30 тысяч возьми, и я скажу, откуда и как она появилась в музее. А вот что ценней или дороже, не отвечу. Если взять старую раритетную пуговицу и ГАЗ-20 «Победу» и положить их на чаши весов, то ничто не перевесит и не перетянет. Стрелка будет показывать равенство. Они мне все одинаково дороги! Но самый сердечный для меня экспонат - это, наверное, старая будёновка, от которой идёт душевное тепло… Я в ней все 90-е прошёл. На «Запорожце» ездил по городу и овощами-арбузами на базарах торговал, когда в стране бардак начался, - сказал Дворецкий - рукастый токарь, после заводской Доски почёта оказавшийся в рыночной стихии.
Тонкая издёвка
Знакомя с посетительской географией, Дворецкий не без гордости перечисляет не только Ижевск, Удмуртию и соседние с родниковым краем регионы: здесь дальние подступы - Санкт-Петербург, Элиста, Воронеж, Екатеринбург, Калуга, Благовещенск, Белоруссия, Казахстан, Приднестровье. Затем - Америка, Турция, Испания, Италия, Швеция, Германия, Бразилия и даже Великобритания.
Между прочим, недавно Дворецкий сменил тактику в общении с местными властями.
- Я же хотел взять участок муниципальной земли в долгосрочную аренду. Однако, когда окончательно уяснил, что свободного клочка под мой музей в городе никогда не найдут, то написал обращение в приёмную Президента России на Ильинку в Москве и сейчас жду ответ от Путина, - рассказывает Александр Павлович. - Кстати, за короткий срок моё обращение подписали более 600 человек, которые пришли в музей.
«Второй план»
Есть у Дворецкого и «второй план» на тот случай, если новые ижевские власти будут смотреть на его музей как прежние.
- С известной художницей Зоей Лебедевой мы пытаемся получить в аренду участок земли в Малопургинском районе при въезде в знаменитое Бураново, - раскрывает намерения Дворецкий. - По этому поводу Зоя даже хочет собрать деревенский сход.
Если этот план удастся воплотить, то Бурановскую марку - бабушек - будет расцвечивать другой бренд - музей «Мальчиша-Кибальчиша», с двойным эффектом разжигая дополнительный интерес к селу и складывая две составные части в полноценный туристический маршрут.
- Мне слава не нужна, я и без того популярная личность, - справедливо констатирует Дворецкий под музыку, раздающуюся из простенького проигрывателя. Этот «электрофон», крутящий виниловые диски Цоя, установлен в «теплушке» - временном пристанище музейной штаб-квартиры и мастерской. - Мне бы только землю дали на 49 лет с правом последующего выкупа. Тогда бы я ангар построил для «скоропортящихся» экземпляров и документов, а на открытом воздухе разместил бы весь автопарк: «Победу», «ЗиЛ-157» - он же «Трумэн» или «утюг», «Запорожцы», «Москвич-408» на ходу, коллекцию мотоциклов, телеги, сани, маслобойки и другую деревенскую утварь. А рядышком открою безалкогольное кафе, где можно выпить газировку, съесть шашлык, а потом сфотографироваться рядом с тем самым «Чудаком»…