Линия этнофутуризма
Этнолог, лауреат литературной премии Общества им. М.А. Кастрена, автор поэтического сборника «Айшет будущего» Богдан Анфиногенов: - Высшее образование я получил на историческом факультете УдГУ - тогда ещё по кафедре этнологии и регионоведения. Со второго курса я начал изучать этнофутуризм, писал сначала курсовые, статьи, а потом и диплом по этой теме, теперь диссертация.
Но интерес к теме возник ещё в школе. Дома была книга «Малопургинская земля - моя родина», где содержалась статья проф. В.Е. Владыкина - в ней я впервые и встретил понятие «этнофутуризм». Само слово мне очень понравилось, и я загорелся идеей слияния современной и традиционной национальной культуры, начал интересоваться этим. А потом, когда поступил на истфак, выяснилось, что тема актуальна для научного исследования.
Случилось в годы учёбы и ещё одно совпадение: я устроился работать специалистом по рекламе в журнал «Инвожо», где много писали про этнофутуризм - это только подогревало мой интерес. Параллельно я изучал удмуртский язык, так как не владел им на должном уровне. Всё происходило на одной волне: я выступал как исследователь и агент современной национальной культуры.
Стас Тарасов, «АиФ-Удмуртия»: Что такое этнофутуризм?
- Это прежде всего направление в культуре - такое, как социалистический реализм, романтизм и т.п. - и довольно широкое. Оно зародилось в 1990-е годы, благодаря финно-угорским фестивалям. Главным методом этнофутуризма являлся синтез традиционной культуры и современной. Сейчас и городская культура складывается в рамках этнофутуристического концепта. Получается, что этнофутуризм не ограничен литературой или изобразительным искусством - вопрос стоит шире как проблема создания своей эстрады, рок-музыки, моды, массовых культурных продуктов, которые вписываются в концепцию и способствуют достижению заявленной цели. В любом случае, это модернизация традиционной культуры.
Вписаться в глобализацию
- Из истории известно, что модернизация нередко идёт путём втягивания локальных культур в глобальную через навязывание им западного образца. Каково соотношение этнофутуризма и глобализации в твоём понимании?
- Первые деятели и теоретики этнофутуризма противопоставляли своё направление глобализации, вестернизации, называли своей миссией сохранение черт традиционной культуры. Но с 2000-х годов противопоставление смягчилось. Пришло понимание, что проблемы национальной культуры не могут быть решены изолировано, нельзя поставить стену между глобальной и локальной культурами. Намного проще и естественнее использовать инструменты глобализации (ведь от неё всё равно не уйти): например, создание национального бизнеса. Так, в Удмуртии есть модельное агентство, а в Казани татарский фаст-фуд «ТҮБӘТӘЙ». Там даже коробки для блюд оформлены очень гармонично с использованием национального орнамента, более того на стаканчиках для чая написаны цитаты из стихотворений Габдуллы Тукая на английском и татарском - получается, что даже просвещенческая миссия заложена в проекте. Блюда здесь из традиционной кухни: эчпочмаки, костыбеи и прочее, - но меняется подача, она становится более понятной, более стильной.
Пик этнофутуристической деятельности приходится на начало - середину 2000-х, в данный момент её популярность как бы сошла на нет. Искусствоведы говорят, что время этнофутуризма прошло. Но если не ограничиваться художественной культурой, а смотреть комплексно, то, по моему личному мнению, этнофутуризм продолжает жить, и его культурные задачи начинают реализовываться только сейчас.
Риски китча и подделки
- Но не превращается ли национальная культура в моду, китч, и как быть с задачей формирования идентичности?
- Я, думаю, можно встретить случаи подделки. Например, в Москве был год Удмуртии, и мероприятия посетили местные предприниматели и продавали перепечи из бутафорских печей. Картонные печи выступили в данном случае как отсыл к национальной культуре. То же самое с монистами: они широко используются в моде, появляется элемент симуляции. Другой симулякр - бурановские бабушки, чей состав меняется. Но люди всё равно слушают, видят клетчатые платья и бабушек, а что они поют, зрителя уже не интересует - насколько это оригинальный сюжет, что давно никого не волнует, что песни они поют не на удмуртском.
Этнофутуризм, безусловно, способствует осознанию идентичности. Но тут другой момент: национальная идентичность не должна стать модной, она должна стать нормальной. И в этом я сторонник серединного пути и верю, что возможна нормализация новой культуры, чтоб она не выливалась ни в патриархальщину и ни в китч. Ведь концепт создавался, чтобы национальная культура была «в порядке вещей», чтобы не складывалось ощущение чуждости, но этого очень сложно добиться.
- А что ты думаешь о появившемся недавно термине «постэтнофутуризм»?
- Пожалуй, только в Удмуртии прежнее поколение художников смогло рекрутировать в свои ряды нескольких представителей молодёжи: это Евгений Бикузин, Ксюша Ворончихина и др. Но, по моему мнению, их деятельность отличается от деятельности прежних этнофутуристов: они уже не делают ставку на постмодернистские акции. Они развиваются самостоятельно. Выходят на улицу и делают там стрит-арт, как знаменитый художник Бэнкси. Поэтому я в шутку предложил называть этих молодых художников постэтнофутуристами.
Потом я написал статью «Постэтнофутуризм или этнофутуризма пост» в «Удмурт дунне», где попытался составить протоманифест современной культурной ситуации. Основная мысль состоит в том, что для нашего поколения время идёт слишком быстро, и мы уже ориентируемся не на мифологические сюжеты, а на этнофутуристов 1990-х г. и на работы советских этнографов. Нас с ними уже разделяет целая пропасть: советская этнография и этнофутуризм для нас стали мифом, который можно коллажировать. Другая сторона постэтнофутуризма - это соприкосновение простых деревенских подростков с традиционной культурой. Они достают бабушкино платье из сундука и делают в нём селфи…
Пока непонятно, что в конечном счёте выйдет из синтезирования всех описанных культур. На данный момент у постэтнофутуризма нет целей или планов - он просто развивается сам собой, без постановок, это наша реальная жизнь. Тот же Женя Бикузин играет на электрогитаре, выступал в удмуртской панк-рок группе, в то же время у него в плей-листе Arctic Monkeys соседствует с напевами бабушки из Пирогово, с фольклорными записями. И нет здесь противоречия - всё это наша реальность, это наше настоящее. Постэтнофутуризм новых миров не ищет - он здесь и сейчас.